.png)
Есть на свете люди, для которых путешествия становятся делом всей жизни. Таким был Корнелий де Бруин, уроженец Гравенхаге (Гааги) в Нидерландах, художник и автор книг о поездках по странам мира. В 22 года (1674 г.) Бруин оставил отчий дом и отправился в Рим продолжать обучение живописи у итальянских мастеров. Вернулся Бруин в родной город почти через двадцать лет, в 1693 году, объездив Италию, Малую Азию, Египет, Сирию, острова Митилене, Хиос, Родос, Кипр, пожив в Венеции, чтобы поучиться мастерству у знаменитого Карла Лоти, зарисовывая и записывая все, что казалось ему интересным.
В ночь на 3-е января выехали из города и, как пишет Бруин, "сделав 30 верст, 3-го числа в 6 часов утра, приехали в Тарбеево. Отсюда до Троицы нужно беспрестанно спускаться и подниматься на небольшие горы на протяжении 30 верст. Сюда (в Троице-Сергиев монастырь, - Ю.П.) приехали мы в час пополудни и оставались 6 часов. В это время осмотрел я монастырь того же имени, мимо которого проехали мы, подъезжая к селению. Он окружен высокой прекрасной стеной из камня, из которого воздвигнуты и все здания монастыря. Углы стены, которая выведена четырехугольником, украшена прекрасными круглыми башнями, а между этими угольными есть и другие башни четырехугольные. Из последних башен видны две четырехугольные с лицевой стороны монастыря, которые лучше всех других, и мимо них-то проходит большая дорога. Монастырь этот отстоит в доброй четверти часа от селения, на правой стороне, идучи в Москву. Он имеет спереди 3 ворот; средние ворота, через которые я решился пройти, имеют два свода, под которыми находится небольшая сторожка, занятая солдатами, которые были также и у наружных ворот. Пройдя в эти ворота, видишь посреди главную церковь, отдельно стоящую от прочих зданий. Палаты его царского величества, великолепные и царские снаружи, находятся по правую сторону, и ход в них идет двумя различными лестницами; передовая сторона этих палат чрезвычайно обширна. Они имеют несколько ярусов, но внутренность их не соответствует наружной красоте. Трапезная иноков, другое большое здание, стоит против палат и видом похожа на оные. Все окна украшены маленькими колонками, и камни расписаны различными красками. Церковь, о которой мы сейчас сказали, находится между этими двумя зданиями. Есть еще здесь 4 другие значительные церкви и 5 меньшего объема. Монастырь этот с виду походит на крепость, и архимандрит или настоятель его составляет в нем высшую власть. В нем обыкновенно бывает от 200 до 300 иноков, из коих двое, трое сопровождали меня повсюду с большой вежливостью, желая удовлетворить моему любопытству. Монастырь этот обладает огромными доходами, извлекаемыми из 36 тысяч крестьян, подвластных ему; и от погребения многих знатных господ, также имеющих здесь и свои могилы или склепы, от служения обеден по умершим, и от других подобных вещей. Самое селение довольно обширно в длину и наполнено, с правой стороны, кузницами, со стойлами для ковки лошадей. Пустившись отсюда, через 30 верст достигли мы деревни Братовщины, где осмотрели наши товары и наложили на них печати, которые снимаются только в таможне в Москве. Побывши тут нужное время, мы в 3 часа пополуночи отправились далее, и целых 30 верст должны были сделать, прежде нежели достигли Москвы. В Москву наконец приехали мы в 8 часов утра 4-го числа и направились в Немецкую слободу, т.е., в часть города, преимущественно назначенную для жительства немцев, где находится большая часть купцов. Впрочем, некоторые из них живут и в самом городе Москве. Прежде всего я отправился к г-ну Вилему Гуртсену, на которого мне указал упомянутый выше г-н Брантс: он жил именно в этой слободе, и также только этого вечера приехал из Архангельска в свое обыкновенное жилище. На другой день царь посетил его, в сопровождении множества придворных господ, в 8-ми санях, из коих сани его величества были наименее украшены. Посещение царя продолжалось целых два часа, и здесь-то в первый раз я имел хороший случай увидеть этого великого государя". Еще с 1649 года русские цари завели обычай посещать перед Крещением знатных друзей, иностранных и русских. Петр 1 продолжил эту традицию и приехал с большой свитой в дом г-на резидента Гюльста, где встретил Бруина и разговорился с ним на голландском языке. Петр спрашивал его, откуда он родом, кто его родители и живы ли они, есть ли братья и сестры. Поинтересовался, давно ли он в России, где бывал раньше, а когда узнал, что Бруин ездил в Египет, видел Каир, Александрию и Александретто, попросил рассказать подробнее и особенно про Александретто - пристань для города Алеппо. В день праздника Водосвятия, 6 января (по ст. стилю), фельдмаршал Шереметев донес Петру о победе над шведами возле Дерпта. Шведов полегло 4 000 человек и несколько сот взято в плен. Петр ликовал. А на Яузе возле Кремля прорубили во льду четырехугольную прорубь, по 13 футов с каждой стороны, поставили по углам на колоннах палаты с изображением на карнизах святых, евангелистов и крещения Христа в реке Иордан Иоанном Крестителем с ангелами. К проруби шли 4 ступеньки, покрытые, как и алтари, красным покровом. Чтобы лучше увидеть весь ритуал Водосвятия, Бруин поднялся на пригорок. В 11 часов из Тайницких ворот двинулся богато украшенный крестный ход из духовенства с певчими и поющими мальчиками в окружении вооруженных солдат и скороходов... Всего было около 700 человек. Патриарх Адриан (последний в допетровкой Руси) с большим золотым крестом, осыпанным драгоценностями, приблизился к воде и погрузил троекратно в прорубь крест со словами: "Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое!" После этого патриарх вернулся в Кремль, а двое плохо одетых человека понесли наполненный святой водою чан, покрытый холстом, в Кремль окроплять царские покои и образа. Неожиданно "один русский, окунув большую метлу в воду, начал ею кропить окружавших его зрителей, которые, по-видимому, не очень-то были довольны таким кроплением". Бруин расценил это как русскую забаву. "Праздник этот в старину отправляли с гораздо большею торжественностью, потому что их царские величества и все знатные вельможи государства присутствовали на нем. Но ныне царствующий государь сделал в этом, равно как и во всех других делах, большие перемены". Зато победу над шведами отпраздновали 11 января со всем блеском. "Подле Кремля сделаны были из досок большие хоромы, с стеклянными окнами, в которых его величество угощал знатнейших придворных сановников своих, иностранных посланников", офицеров и купцов. Ради украшения поставили в три ряда молодые деревья, для развлечения на 3-х помостах разместили декорации, символично изображавшие Время с Фортуной и надписью "Наперед поблагодарим Бог!"; Бобра, грызущего пенек, с подписью: "Грызя постоянно, он искоренит пень!"; Древесный ствол с молодой ветвью и лозунгом: "Надежда возраждается!" "Когда настало время зажигать потешные огни, многие духовные и другие господа вышли из упомянутых хоромов, сопровождая его царское величество, и стали под навес". В одной из башен сидела сестра царя и боярыни. Бруина удивило, что на таком продолжительном празднике (с 2 до 9 вечера), при таком скоплении народа "не произошло никакого беспорядка, благодаря тому, что со всех сторон расставлены были солдаты и стража". Стоило ночью повздорившим между собой французским офицерам обнажить шпаги, как через пару дней уже вывесили объявление на разных языках, воспрещавшее кому бы то ни было обнажать шпаги. В эти же дни Бруин ходил смотреть на ужасную казнь 50-летней женщины, убившей своего мужа. Ее решено было "зарыть живою в землю по самые плечи". Ни пить, ни есть ей не давали, "но дозволено было бросать в яму, в которую она была зарыта, несколько копеек ... за которые она благодарила наклонением головы". Деньги пойдут на свечи и гроб. Также услышал Бруин в этот день, что за какое-то преступление сожгли заживо мужчину. 26 января новое зрелище: Петр устроил свадьбу своего любимца (вероятно, шута Балакирева). Всем боярам предписано было в старинных одеяниях собраться у Кремля, чтобы потом ехать в Немецкую слободу. Петр возглавлял эту процессию на черном коне, покрытом золотым чепраком, в платье из золотой парчи, в красной шапке и желтых сапогах. Рядом ехал богато разодетый Меншиков, за ними главные князья, гости, купцы, повозка императрицы с именитыми женами и иностранцы. Всего 204 человека, (на пиру уже было 500). "Между этими каретами ехали обыкновенные санки, влекомые клячей, к хвосту коей они были привязаны, а в санках сидел маленький человечек ... одетый по-жидовски". За царевичем Алексеем ехала новобрачная, жених ехал на жеребце рядом с господином на кобылице, готовой к случке. Чем и воспользовался жеребец, к всеобщему удивлению и хохоту. После обряда венчания в церкви Богоявления в доме Лефорта начался трехдневный свадебный пир. На третий день все переоделись в немецкое платье. 4 февраля Корнелий де Бруин был представлен царю. Петр во дворце Меншикова испытывал "огнегасительные" трубы, привезенные из Голландии. Увидев Бруина, он не медля потащил его посмотреть чудо-человека, у которого повыше пупка была опухоль, "похожая на кишку, длиной почти в руку и шириной в 4 пальца, в которую выходила вон вся принимаемая им пища". Этому русскому парню было 25 лет, из которых 9 лет он прожил с этой "кишкой", появившейся после ножевой раны. Поговорив с Бруином часа с два, Петр перепоручил его Меншикову, и тот передал просьбу царя, чтобы Бруин "снял портреты с трех юных малых княжон, дочерей брата его, царя Ивана Алексеевича, умершего в 1696 году". Бруин поехал с Меншиковым в Измайлово к вдове Ивана царице Прасковье Федоровне и ее дочерям. В начале марта Петр пригласил Бруина на обед в Преображенское и посмотрел начатые портреты княжон, а 11 марта зашел к Брантсу посмотреть рисунки Бруина, сделанные им в Архангельске. Свадьбы, пиры, прогулки по Москве-реке на шлюпках, срочное дописывание портретов в доме радушной царицы, пожар в Немецкой слободе, тушением которого руководил Петр, "как это его величество делает и всегда в подобных случаях", - так прошли дни до Пасхи, до 5 апреля, когда 14 дней вовсю звонили колокола, а люди целовались и дарили яйца, но эти традиции уже были "не в большом употреблении". В пасхальные дни царь с княжнами и сестрами катался на Москве-реке от Воробьевых гор до Коломенского, где в увеселительном дворце Петра намечался царский ужин. Женщины были в белых рубахах, сшитых, по приказанию Петра, иностранными купцами. 19 апреля Бруину повелели принести портреты во дворец царицы, и Прасковья Федоровна подарила Бруину "кошелек золота", подав его собственной рукой и дозволив поцеловать свою руку. При этом она попросила еще сделать несколько портретов. А царь Петр уехал в Архангельск: там половодьем снесло дома и смыло строевой лес. В отсутствие Петра Корнелий стал записывать свои наблюдения о том, что выращивают русские, что едят, как живут, чем занимаются и как развлекаются. Оказывается, леса вокруг Москвы в то время были полны костяники, которую русские едят с сахаром или медом и делают из нее лимонад. Собирают также малину, а собранную бруснику замачивают на зиму в бочках. Простолюдины выращивают белую капусту, красную завезли иностранцы. Огурцы едят все, как яблоки, и очень охотно. Популярен чеснок. Русские научились у иностранцев выращивать салат, сельдерей и желтую, белую и красную морковь. В Москве в большом количестве растут дыни, "чрезвычайно крупные, но не так вкусные, как в Италии, потому что водянисты". Растут сливы, груши, вишни и яблоки всех сортов, но кислые: "Я видел такие прозрачные, что насквозь видны были семечки". В садах иностранцев все фрукты вкуснее и слаще. "А сады русских запущены, дики, невозделаны и без всяких украшений. Фонтаны и водометы русским не известны, хотя воды у них много везде и они легко могли бы устроить их с небольшими издержками". Бруин заметил, что после того как Петр побывал "в наших странах", наметились изменения, примером чему может служить сад князя Черкасского, в котором работает садовник из Голландии. "Вообще, в Москве мало любопытных предметов. Лучшее украшение загородных домов москвичей состоит в их рыбьих прудах ... Когда приезжают к ним дорогие им гости, они тотчас забрасывают невод в воду и тут же, в присутствии своих гостей, налавливают разной рыбы блюд на 20, или и на 30, а иногда и больше, как я то сам видел". Будучи гостем в загородном доме у г-на Стрешнева, Бруин испытал истинное удовольствие от приема и от увиденного. Супруга села с младенцем на качели в одной из комнат и, качаясь, пела со служанками "чрезвычайно приятно и способом очаровательным" какую-то песню, заменив тем самым музыку, которую она не успела пригласить из Москвы. Там же он в саду увидел огромное раскидистое дерево более трех саженей в обхвате. Это был белый тополь, а по-русски - осина. Самым распространенным препровождением времени у русских является соколиная охота на птиц и охота с гончими на зайцев. Из музыкальных инструментов русские любят арфу, цимбалы, волынку и охотничий рожок. Очень любят русские, когда им дарят цветы. Русские, зайдя в чужой дом, перед тем как поздороваться, кладут три поклона иконе и осеняют себя крестным знаменем со словами: "Мир дому и живущему в нем". При письме "берут в левую руку бумагу, кладут ее на колени и пишут таким образом, что им нужно". И шьют несколько иначе, чем на Западе: иглу с ниткой тянут не от себя, а к себе и помогают себе в шитье ногами, придерживая двумя пальцами ног материю. Видел Бруин в Преображенском троих обросших затворников из-под Азова, взятых в плен как отступников от русской веры, живших там в пещере и носивших железные вериги. Их участь должен решить Петр. Даже в отсутствие Петра Бруин мог, по его личному дозволению, вступать в разговоры, куда угодно ходить и что угодно зарисовывать. С высоты царского Воробьевского дворца, где жила сестра Петра, который находился напротив Девичьего монастыря, он зарисовал акварелью все, "что только находится в городе и в окрестностях его", и перечислил каждый изображенный объект. Потом он, обойдя весь город, подробно описал каждое строение, каждую церковь, каждый монастырь и каждую достопримечательность Москвы. Например, Кремль:
"Посреди большой площади, окруженной различными зданиями, возносится башня или колокольня Иван Великий ... подле которой находится громадный колокол, упавший с колокольни во время пожара в 1701 году и разбившийся от падения. Говорят, он весит ... 8 000 пудов с лишком, считая пуд равным 33-м нашим фунтам. Вылит этот колокол в царствование великого князя Годунова. На площадку, где он висел, нужно всходить (по) 108 ступенькам, идущим между двумя башнями, и взошедши туда, можно видеть еще место, откуда он упал. Колокол этот величины чудовищной; по краям его, с одной наружной стороны, вылита русская надпись, с тремя выпуклой резьбы головами. Поднявшись еще выше на 31 ступеньку, выходишь на другую площадку, где, в оконных арках колокольни, висят еще 8 колоколов, а через 20 ступеней выше этого, другие 9 колоколов, висящих в таких же окнах колокольни, один другого меньше, их коих некоторые по два вместе. С высоты этой Ивановской колокольни открывается самый лучший вид на город, со множеством каменных церквей, которыми он наполнен. Церковные и колоколенные главы некоторых из них вызолочены, что производит чрезвычайное впечатление, когда солнечные лучи падают на эти главы и играют на них; но великолепнее всех Соборная церковь"... В Кремле возводится деревянное здание театра. Во дворце покойного Лефорта уже шли зимой театральные представления труппы из Гданьска. Теперь и русские делают попытки разыграть пьесу, но пока им не удается. "Но, однако ж, справедливо и то, что народ этот обладает замечательными способностями, кроме уже того, что он любит подражать, как в хорошем, так и в дурном". Восхитил Бруина собор Василия Блаженного, торговые ряды и особенно продажа готовых деревянных домов, покоев и отдельных комнат, которые можно без труда разобрать, перенести и сложить заново. Поражает исключительная работоспособность Бруина. Он не только дал внешнюю картину города, но и описал все сословия, все приказы, ордена и ими награжденных, все виды наказаний за преступления, все страны, граничащие с Россией, историю страны, ее царей, патриархов и родовитых сановников, войско, доходы, долготу дня и ночи по месяцам. "Что касается величия русского двора, то должно заметить, что государь, правящий сим государством, есть монарх неограниченный над всеми своими народами; что он все делает по своему усмотрению, может располагать имуществом и жизнью всех своих подданных, с низших до самых высших, и наконец, что всего удивительнее, власть его простирается даже на дела духовные, устроение и изменение богослужения по своей воле: это уже такая область, касаться которой другие венчанные особы воздерживаются, из опасения возбудить против себя духовенство". Читатель уже заметил, что Бруин нет-нет да и отметит, что при Петре наметились кое-какие новшества. Нововведениям Петра Бруин отвел целую большую главу. "Прежде всего он повелел изменить род одежды" на европейский (для большей убедительности, кроме описания, Бруин "изобразил на полотне" старинную русскую одежду, прически и украшения, - Ю.П.). Вторым указом царь запретил носить бороды, но позволил оставить усы. Третьим - "запретил нищим просить по улицам милостыни", а остальным - подавать их. Вместо подаяний царь приказал при церквях строить богадельни для нищих и содержать их за счет государства. "Преобразования ... проникли и в приказы или канцелярии, где все деловые бумаги ведутся теперь таким же образом, как и у нас, голландцев". Он укрепил города, построил флот, потребовав с каждой тысячи душ крестьян доставить все необходимое для постройки одного корабля. Так что владельцы крестьянских душ, бояре, дворяне, монастыри, "в особенности же Троицкий монастырь", внесли свой вклад в создание русского флота. "Таким образом подданные этого государя должны молить Бога о продлении его жизни (...). Они даже могут и надеяться на это благословение Божие, потому что наследный царевич, будучи всего 14 лет, следует уже по пути своего отца и проявляет в этой нежной молодости много здравого смысла и замечательные способности. Царь и прилагает особенное старание об его воспитании, обучая его для этого латинскому и немецкому языкам". Бруин рассказывает, как 14 сентября распродавали в Москве около 800 шведских пленных, мужчин, женщин, детей, которых, кроме русских, покупали и иностранцы, чтобы после войны вернуть на родину. После взятия Нотенбурга (Орешка) Петр торжественно въехал в Москву 4 декабря. Было сшито немецкое платье для 800 человек, построено двое триумфальных ворот. Собрался народ. Царь "был на ногах уже, а не на коне, и я, - пишет Бруин, - приблизился к нему, чтобы приветствовать его и поздравить с благополучным возвращением. Поблагодарив, он обнял меня, поцеловал и, казалось, был доволен, что нашел меня в своих владениях. Затем он взял меня за руку и сказал: "Kom, ik zal u ook eenige zeevlaggen doen zien" (Пойдем: я хочу показать тебе несколько корабельных флагов); затем прибавил: "Ga nu verder heen, en legen alles aen naer uw begeerte!" (Ступай теперь туда далее и снимай все, что только пожелаешь). Бруин исполнил просьбу царя, зарисовал и описал этот триумфальный въезд Петра и торжественное многолюдное шествие. С Петром у Бруина установились дружеские отношения, царь часто приглашал его к себе и был очень доволен, когда Бруин адресовал ему "несколько стихов", написанных им по поводу взятия Нотенбурга. Бруин написал также еще три портрета княжон во весь рост и привез их в только что отстроенный в Измайлове для них дворец. По случаю приближающегося Рождества Бруин преподнес в дар царице написанное им изображение Рождества Христова и четки для нее и княжон, которые он привез из Иерусалима. В ответ царица подарила ему перстень, а княжна поднесла чарку водки и стакан вина. Отпраздновав по всем правилам Рождество и Крещение, царь Петр в свою поездку в Воронеж взял и Бруина. Перед отправкой Бруин с царем были на свадьбе у Федора Алексеевича Головина. Описана она Бруином очень подробно, включая царский приказ священнику сократить обряд и его же приказ невесте поцеловать жениха. К описанию венчания Бруин добавил еще рассказ об обрядах при рождении и погребении, с небольшими изменениями сохраненными и доныне. Правда, гробы, которые раньше делали из дуба, теперь заменены другими, из других пород, а все дубовые доски при Петре шли на сооружение кораблей. В Воронеж Бруин поехал в составе троих иностранцев на день раньше Петра. Лошадей меняли через каждые 20 верст на постоялых дворах, построенных по приказанию Петра. "От Москвы до Воронежа на каждой версте стоит верстовой столб, на котором по-русски и по-немецки выставлен 1701 год, время постановки этих столбов. Между всеми этими столбами, довольно высокими и окрашенными красною краской, понасажено по 19 и по 20 молодых деревьев, по обеим сторонам дороги". Бруин помножил количество верст на количество посаженных деревьев и выяснил, что на этом пути их высажено более 200 000. С царем Бруин встретился в Коломне и был приглашен к царскому столу. В селении Иван-Озеро Бруин узнал, что здесь "его величество начал, в 1702 году, проводить канал, чтобы открыть сообщение р. Дона с Балтийским морем (...). Сообщение это будет установлено посредством множества шлюзов, длиной в 80 шагов и шириной в 14 (...). Его величество приказал провезти нас в санях к сказанным каналам и показал нам эту доведенную до совершенства работу". 5 февраля "в час утра" царский поезд прибыл в Воронеж, где Бруин получил у царя разрешение "осмотреть и снять все, наиболее замечательное", чем он, кстати, не переставал заниматься во время всего пути. (Более подробного описания кораблей, вооружения, шлюзов, местности, самого Воронежа, людей, частых пирушек и обедов с Петром, катаний Петра по льду на коньках и на лодках под парусом вряд ли найдется у кого, кроме как у Бруина, - Ю.П.).
При расставании с Бруином 16 февраля Петр (он оставался в Воронеже) обнял его и сказал "по своему обыкновению: "Godt beware u!" (Да сохранит тебя Бог!). Преодолев стужу, разбитые, заснеженные опасные дороги, поломки экипажей, неразбериху с получением лошадей, нападение пьяных крестьян, Бруин 24 февраля добрался до Москвы и на 5 дней свалился больным. Вскоре вернулся в Москву Петр и 14 марта посетил г-на Брантса. Бруин передал свою последнюю встречу с Петром так: "По этому случаю я впервые вышел из дому, желая иметь честь проститься с его величеством и испросить у него вид на выезд из его владений. Он был так внимателен ко мне, что, нашедши во мне большую перемену, спросил меня, что со мной и отчего я так изменился? Я отвечал, что нездоровье мое приписываю излишествам, которым предавался я во время поездки моей в Воронеж. На это он отвечал мне, что в подобных случаях нет ничего лучше, как принять шерсть с той же самой скотины (лечиться тем, чем ушибся) (...), я простился с государем, который удостоил меня чести поцеловать у него руку, и затем он, благословив меня, сказал: "Godt beware u!" Петр любил талантливых и умных людей! В Москве Корнелий де Бруин во второй раз видел, как русские праздновали Вербное Воскресенье, Благовещение и 28 марта Пасху. Река Москва вскрылась, дороги развезло, началось небывалое наводнение. Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, которому Петр приказал показать Бруину все, что его интересовало, устроил Бруину поход в Кремль, в Собор, "в котором, как полагают, находится образ работы св. Евангелиста Луки и риза Иисуса Христа". Эта священная риза досталась по жребию одному грузинскому воину. Он вернулся на родину и подарил ризу своей сестре, которая пожелала похоронить эту ризу вместе с ней. На месте этой могилы "тотчас же выросло большое дерево". Когда персияне овладели Грузией, персидский царь приказал вынуть из могилы ризу и увез в Персию, а позже подарил ее московскому князю, поскольку он был христианином. Московиты собрали всех больных и искалеченных, подвели их к ризе, и все исцелились: "Русские утверждают все это, как истину несомненную". "Образ, про который говорят, что писан св. Лукою, находится на левой стороне от главного алтаря и представляет Деву Марию, в поясном виде, с Иисусом Христом на руках, который как бы лобызает Святую Матерь, приложив свой лик к ее лику. Образ этот чрезвычайно темен и почти даже черный; но не знаю, было ли это влияние времени, или копоти от восковых свечей, или же наконец вкус или пошиб живописи; как бы то ни было, только верно то, что произведение не из замечательных, тем более, что ничего на образе и не видно, кроме ликов и рук, все же остальное золоченое или покрыто золотом". Обилие икон, росписи, свечей, драгоценных окладов, чувствуется, не привлекло особенного внимания Бруина. Он аккуратно перечислил все, что увидел и в Соборе, и в Патриаршеской церкви, и в приемной патриарха. Там специально для него открыли сундуки и ящики, в которых хранились патриаршии митры, "украшенные крупным жемчугом, крупными брильянтами и другими драгоценными каменьями", прекрасной работы золотые кресты, разные пояса, гребни, посохи, ризы и одежды, епитрахили, "множество блюд раззолоченных, бездна чаш и другой дорогой посуды". На просьбу Бруина показать ему ризу Христа Мусин-Пушкин ответил отказом и объяснил это тем, что "она хранится в месте, запечатанном печатью его величества". В конце осмотра Бруин извинился за беспокойство, которое он принес провожатым, и за "милость и одолжение", оказанное ему, "никому из иностранцев доселе не делавшееся". Напоследок Бруин съездил к князю Борису Алексеевичу Голицыну, "вице-королю" Казанскому и Астраханскому, чтобы получить от него "вид" на проезд по этим губерниям. "Виды для проезду мои были уже готовы, и я приготовился к отправлению", - так заканчивает Бруин свой дневник путешествия по России, из которой он выехал 22 апреля 1703 года. Какой он увидел Петровскую Россию через четыре года после странствий по Ирану, Восточной Индии, островам Цейлону и Яве, каким предстал перед ним уже знакомый ему Троице-Сергиев монастырь, когда он ехал из Москвы в Астрахань, русским читателям неизвестно, потому что в нашей стране до сих пор нет полного издания сочинений Бруина, как нет и возможности посмотреть репродукции с его картин и рисунков. Корнелий де Бруин в своем "Путешествии" как-то признался, что не будет описывать то, о чем не раз писали все иностранцы, побывавшие в России, а будет писать только то, чему он был очевидцем и участником. Он писал, что хочет "составить всему виденному собственными, как говорится, моими глазами верное описание", не привлекая суждений и фактов даже таких признанных знатоков России, как Герберштейн, Олеарий, Аллисон. В отличие от них Бруин был свободен: он приехал не как дипломат, не как политик или католический прелат, не как торговец или искатель личной выгоды и карьеры, нет. Бруин был вольный путешественник, никому не обязанный, ни перед кем не выслуживающийся, ни на кого не работающий. Объездив многие страны, насмотревшись на жизнь разных людей, поняв и признав их право на свои традиции и вкусы, свою религию, свой уклад бытия и свои государственные интересы, он не смотрел свысока на неведомый народ, не посмеивался над ним, не презирал его за отсталость и дикие нравы, а принял его как историческую данность и потому смог уважительно, беспристрастно, честно и участливо поведать миру о стране, стремящейся к лучшей, цивилизованной жизни. |
